покачивая упругими ягодицами) и покинула помещение прачечной — обсосанный же Илья (с улыбкой косясь на шкаф) так и остался лежать на полу, праздно поглаживая никак ниспадающий жезл горячего члена.
— Это было отвратительно! — наконец выскочив из засады, гневно закричала Изольда Аслановна.
С пылающим взглядом, покрасневшим лицом и сжатыми губами, она походила на разъяренную львицу!
— Согласен, мам, — бесстрастно отозвался Илья. — Так я же именно об этом тебе и твердил... Все эти мокросучки... эта общага... всё это очень гнусно и...
— Не паясничай! — оборвала его зрелая дива. — Ты сам предложил этой девице не только быстрый минет, но и ещё вдобавок на ссать на себя! Подумать только — на ссать на себя!! Как ты мог опуститься до этого?!!!
Она загромыхала всей силой своего голоса, эхо которого вдвойне усилила акустика помещения: казалось ещё немного и вот-вот задребезжат, а затем и лопнут всё оконные стекла!
— Меня аж едва не стошнило, Илья!!!
— Мам...
— Что «мам»?!
— Ну, прости, мам. Это действительно было по-скотски. Но поверь, тут все такие. Только ты у меня самая лучшая.
— Самая лучшая блядь у тебя, да?! А не пошел бы ты знаешь куда!
— Куда? Ну, сожми свои губки в трубочку и произнеси это слово... Мам, а ты все-таки чертовски привлекательна, когда пребываешь в сем гневе! Я уже чувствую, как снова хочу отъиметь тебя! Отъиметь всю — без остатка!
С хищнической улыбкой, он сорвал со своего члена презерватив и метнул его в сторону Изольды Аслановны — разбрызгивая в полете капли спермы, он в тот час шмякнулся об её карандашовую юбку, отпечатав на ней огромную белую кляксу!
С минуту обалдело поглазев на неё, зрелая дива вновь занялась в праведном гневе.
— Илья, ты испачкал мне юбку! Итальянскую юбку за полторы тысячи долларов!
— Не волнуйся мам, отсосешь у своего дяди Гиви на новую!
— Ах, вот ты оказывается какая свинья! Всё, я отказываюсь быть твоей матерью! Отныне у меня больше нет сына! Прощай, скотина, больше ты меня не увидишь!
— А ты мне уже давно и не являешься матерью... Ты моя инцестная любовница. И ты вернешься... вернешься за этим наслажденьем...
Он с многозначительным видом указал ей на собственный половой член.
— Сволочь!!! — уже чуть ли в истерике выпалила Изольда Аслановна, и, с выступающими слезами на глазах, выбежала из осточертевшего ей помещения.
«Ревнует, она меня просто ревнует! — прислушиваясь к цокающему эху материнских сапог, восторжествовал Илья и расплылся в счастливой улыбке. — Не ужели она взаправду так сильно втюрилась?! А ведь и правда — она в меня втюрилась! О, да-ааа! Действительно, ну ты и «сволочь» Илья!»
Чувствуя на своем животе приятную капель оставшейся жидкости, а вместе с нею и медленно расплывающуюся волну абсолютного счастья, он, с улыбкой уставившись в безликий потолок прачечной, нежно вошел в полусон сладкой дремы.
Шесть часов спустя...
За окнами общежития уже давно царила синяя холодная мгла, но Илье никак не спалось. Слушая шепот ветров, да, задумчиво глядя в белеющий корпус смеженного здания, он думал о событиях прошлого дня. Он думал о Изольде Аслановне, прогулке на территории сада, откровенных признаниях и поцелуе. Думал о произошедшем в прачечной. Невольно представлял её на месте сероглазой «сыкунки» Теоны.
«Да, интересно было бы отведать вкус маминой мочи... — размышлял он. — Возможно она в разы вкуснее испражнений этой мокросучки...»
Одна только мысль, что зрелая дива стоит над ним без трусов и с улыбкой облегчается, сильно распаляла его: думая о ней, он любовно нежил пригревшуюся на животе змею долговязого члена.
Так, лежа абсолютно голым в прохладной койке и инертно мастурбируя на
Мой дядя... и т.д.