пойдем внутрь красивая, попьешь, покушаешь, ни в чем себе не откажешь, а я сзади постою, плату возьму, он опять захихикал.
Я стояла у окна и ела плов, кофе уже выпила, но в планах была еще чашка, она дымилась рядом и радовала ароматом. Армен кряхтел сзади, что-то у него не получалось.
— Что, совсем упал и теперь все, навсегда, не выдержала я и вильнула крупом. Через десять секунд я услышала сзади горестный вопль шепотом (так вот странно) – Ты ведьма.
Ты ведьма, ведьма проклятая, дядя Армен держит в ладошке нечто мизерно-скукоженное лилово-нежизнеспособного цвета. А с улицы потребовал внимания автомобильный сигнал.
— Армен, ты где пропал, сколько мне ждать? Надрывается знакомый голос из знакомой шестерки с помятым капотом.
— Это я удачно зашла, дядя Армен, я сую миску с недоеденным пловом ему в руки, прикладывай теплое, помогает при импотенции, допиваю кофе и иду на выход.
— Я сегодня за дядю, нагло заявляю я горному орлу. И вырываю из рук ключи от машины, а нечего вертеть на пальце перед усталой девушкой, а я очень устала от Комызяков.
Через пять секунд меня на площади не было.
Вместо эпилога.
— Неплохо, Иванова, неплохо, Павел Никонорович второй раз просмотрел мой отчет. И что мы решим. ..
— Один раз, Павел Никонорович, я подняла вверх палец, повертела им и полюбовалась, один раз Вы можете куда хотите и как хотите, но сначала я хочу видеть все подписанные документы и характеристики обо мне и моей практике.
— Ты изменилась, Иванова, поняла службу и стала своей. Но понимаешь в чем дело? Мы. Своих. Не ебем. Мне ведь доложили о твоих похождениях. Он громко и сильно хлопнул по моему личному делу.
— Сильно ты начудила. Но я могу считать тебя своей? Он наклонился над столом и неотрывно смотрел на меня, ждал ответа.
Очень мне хотелось ответить старой падали, как он заслуживал. Но я помнила слова Егорки про водилу или охранника, которые подойдут ко мне. Скромно опустила глазки и поджала губки.
мои подруги -мои богини 
