крепким чаем из термоса. Стало легче, и Вовка снова взялся за брошюру с главой, из которой он узнал о тех людях, которые могли находиться на территории монастыря, и степени послушания, которую они могли нести:
Первая ступень — трудник. Человек, который живет и трудится в монастыре, но не думает в дальнейшем стать монахом.
Послушник — трудник, прошедший послушание и получивший благословение носить подрясник.
Рясофорный послушник. Его благословили на ношение рясы.
Следующая ступень — инок. Ему выстригают крестообразно прядь волос и дают новое имя (в честь святого).
Малая схима. Человек дает обеты послушания и отречения от мира.
Великая схима. Даются те же обеты, опять выстригаются волосы и изменяется имя небесного покровителя.
В конце брошюры на обложке кто-то приписал шариковой ручкой следующее:
— Трудники могут снимать жилье самостоятельно и приходить в монастырь только на работу. Или жить в специальном доме для трудников. Настоятели, монахи и послушники живут в кельях на территории монастыря. Кельи — это небольшие отдельные комнаты. Обычно у каждого человека своя келья. Иногда живут по двое. Обстановка простая: иконостас, кровать, стол, стул, шкаф. Вот, пожалуй, и все. Нельзя без уважительной причины посещать чужие кельи. Праздные разговоры не приветствуются. Монахи должны проводить время за молитвами и размышлениями, а не за пустой болтовней.
Причем предложение «Иногда живут по двое» было подчеркнуто дважды! Особый знак!
Полчетвертого вереница чернорясок потянулась в отдельно стоящее здание, маленькое и одноэтажное. Часть монахинь втянулось в него, а другая, большая, осталась снаружи. Солнце уже ушло на другую сторону гостиницы, и Макаров смело открыл окно, взял маленький бинокль и принялся наблюдать за толпой. Сначала ничего не происходило, и монахини смиренно стояли понурив головы, а затем их здания вышли другие сестры, непокрытые и в одних белых просторных рубахах до пят. Они стали размахивать руками и что-то с жаром говорить. В этот момент в дверь робко постучали, Вовка едва успел спрятать бинокль и слезть с подоконника, как дверь распахнулась, и на пороге возникла сестра София с горящим взором и румянцем на морщинистых впалых щеках. Она была с непокрытой седой головой, в одной белой холщевой рубахе и выглядела очень недовольной. София всплеснула руками и воскликнула:
— Опять насос не работает!
— И что? – спокойно сказал Макаров, с интересом рассматривая нижнюю ауру монахини необычного желто-зеленого цвета.
— А то, что сестры не могут помыться перед трапезой! – с жаром ответила София.
— Я бы мог посмотреть ваш насос. Ничего гарантировать не могу, но.... А пока можно помыться в реке. Лето на дворе!
— И то правда! – воскликнула София и умчалась, шумно топоча толстыми ногами по железной лестнице.
Вовка пожал плечами и отправился к одноэтажному зданию, возле которого бушевали почти шекспировские страсти.
Возле помывочной Макарова поджидала матушка игуменья Наталья, и ее аура просто сияла зеленым светом сквозь белую холщовую рубаху без рукавов. Она белыми голыми руками романтично обняла тощую березку и сказала низким вибрирующим голосом:
— Это Вы хорошо придумали отослать сестер на реку. Пойдемте внутрь!
Николь