колени, кладя на них стальные ладони, а горделивой осанке и слегка приподнятой голове могла позавидовать любая аристократка. Были и иные подчёркнуто женственные движения, не оставлявшие иной трактовки – Тереза, или то, что от неё осталось, жила в этом механическом теле.
. . .
Когда путницы спустились с предгорья и вступили на равнинную часть западной оконечности Китая, Карапакс впервые заговорил. Мари в этот миг уже привычно дремала, покачиваясь внутри размеренно бегущей машины. Чужой, но до боли знакомый голос, словно шедший издалека, раздался в переговорном устройстве беспроводного телеграфа.
— Ма... ри... белл, - словно ребёнок произносил по словам, стараясь изо всех сил.
Сердце футанари в этот миг загрохотало, как паровой молот, а из глаз потекли слёзы. Девушка была уже не в силах сопротивляться, отталкивать от себя то, чего ей хотелось всем сердцем. Прильнув грудью изнутри к обшивке доспеха, Мари разрыдалась, не зная, радоваться её или печалиться.
Пухлые губки девушки, словно сами собой едва слышно прошептали:
Шлюшка по чужой воле