кивком указал на кипу галстуков, которые они же и выкинули из шкафа когда искали деньги, всё равно он ими давно не пользовался.Щуплый бросился исполнять то что ему сказали. Когда он связал запястья подельников, Василий проверил крепость узлов, подтянул их для надёжности, за тем проверил у них пульс, уж больно тихо они лежали, «Живы» подумал он с облегчением. Потом бросил тяжёлый взгляд на щуплого и сказал:— Теперь снимай штаны...— Не надо... Вы же обещали... — Щуплый в страхе стал пятица назад.— Обещал, не трону... Снимешь штаны, кинешь их на ту лужу, что ты под себя наделал. Хоть немного впитается...Щуплый лихорадочно начал стаскивать с себя штаны, сняв бросил их на лужу.— Теперь ложись мордой в них, и заведи руки за-спину...Щуплый хотел попросить что его не заставляли так делать, но по взгляду Василия он понял что этого не избежать. Покорно лёг, уткнулся в свои ещё не успевшие промокнуть штаны лицом, и завёл руки за-спину. Василий сделал из одного из галстуков узел-петлю, накинул её на запястья щуплого, и одним рывком затянул его, затянул так, что было легче перерезать этот узел, чем развязать.За тем он сделал ещё два таких узла, и стянул ими локти тех двоих, подтащил крепыша к бугаю и положив их спина к спине связал их руки вместе, на всякий случай. Подошёл к щуплому, взял хрустальный бокал, поставил его ему на голову, и сказал:— Если этот бокал упадёт, то я с тобой сделаю то, что обещал.Щуплый замер, он даже пошевелится побоялся что б показать что он всё понял. Василий направился в ванну к дочке. Он зажёг свет, и открыл дверь. Дочка при этом вздрогнула, она сидела в углу прижав колени руками к груди, на ней по прежнему ни чего небыло. После того как отец вышел к бандитам, у неё хватило сил и смелости только что б забиться в угол. Увидев отца в дверях она протянула к нему руки. Он подошёл к ней со словами:— Доча, всё в порядке, всё позади, боятся нечего.Она ни чего не говорила, только всхлиповала и молча тянула к нему руки. Он наклонился к ней что б прикосновением успокоить, а она руками обвила его шею, и прижалась к нему со всей силы, тело её дрожало.— Доча, поднимайся, ты простынешь. — Пытался он направить её мысли по дальше от случившегося.Но она молчала, и ни чуть не ослабила своих объятий. Тогда он поднял её на руки, и понёс её в её комнату. Там он попытался положить её на кровать. Но она ещё крепче прижалась к нему и тихим голосом попросила:— Пап, не отпускай меня, подержи ещё хоть немножко.Спорить с дочкой было неуместно, он развернулся и сел на край её кровати, усадив её себе на колени. Она обвивала руками его шею, голова её лежала у него на плече. Он одной рукой поддерживал её за талию, другой поглаживал её коленку и приговаривал:— Доча, был страшный сон, он кончился, и его можно забыть...Она как будто его не слышала, всё так же неподвижно сидела у него на коленях и обнимала его. Но всхлиповала уже реже. Потом начала говорить:— Пап, ты знаешь, я не девочка, я давно не девочка. Но когда я представила, что меня сейчас будут насиловать, мне стало страшно и стыдно. Стыдно потому что они собирались делать это при тебе.— То что страшно, это правильно, здесь нет ни чего зазорного. А вот стыдится этого не надо, кто бы этому свидетелем небыл.Она на минуту отклонила голову
Поронайское аллегро: 7 - Сноровка или Варвар в библиотеке