— В том смысле, что должно быть, очень страшно, вот так, оказаться абсолютно голой, со скованными за спиной руками, в комнате полной незнакомых тебе людей...
Я потянулась в своих оковах и бросила на Карли жалобный взгляд. У нее были добрые глаза, но это ничего не значило. У Эйприл тоже добрые глаза и при этом она любит делать со мной всякие жестокие вещи.
— Да, это очень страшно, Госпожа, — призналась я, — Но страх, это не плохо, это своего рода, афродезиак. Публично обнажаться, быть беспомощной и находиться в полной власти других людей, это огромный возбуждающий фактор для таких как я.
Карли сделала глоток своего напитка и ответила:
— Да, я заметила какая ты мокрая и как набухли твои половые губы. В таком виде, с побритой и открытой взорам киской... Эйприл сделала все чтобы ты никак не могла скрыть свое сексуальное возбуждение.
— У рабынь не бывает секретов, Госпожа, — согласилась я.
— Так, что ты испытываешь от того, что все время голая? — спросила Карли, — Тебе постоянно стыдно? Это заводит? Или ты вообще перестаешь обращать внимание на это? Как я поняла Эйприл, ты почти никогда не носишь одежды. Предполагаю, ты уже привыкла к этому?
Я глубоко вздохнула и попыталась сопоставить свой ответ с вопросом Карли. Хоть вопрос был, казалось бы, простой и прямолинейный, мне было сложно ответить на него.
— Да, большую часть времени Эйприл держит меня голой, — согласилась я, — И, думаю, это уже стало нормой для меня, быть голой. Я пытаюсь привыкнут к этому, но не могу. Стоит только кому-нибудь посмотреть на меня с глазами полными похоти, или потереть мое голое тело, стоя рядом полностью одетой, и я снова чувствую себя голой и униженной.
— И что, это пугает? Или смущает? Или ты возбуждаешься? — спросила Карли.
— Все одновременно, Госпожа, — ответила я, не раздумывая.
Да, меня одолевал целый микс эмоций и я ничего с этим не могла поделать. Такова моя природа.
— Клянусь, я здорово намокла наблюдая как тебя порют, — сказала Карли, медленно ведя пальцем по ободку стакана, — Ты выглядела такой беспомощной лежа поперек ее колен, плача и рыдая, в то время как твоя задница становилась все краснее, а она шлепала тебя снова и снова.
Карли глубоко вдохнула и закрыла глаза, на ее лице появилось похотливое выражение. Можно было практически почувствовать запах ее возбуждения.
— Я фантазирую о вещах, подобным тем, через которые ты сегодня прошла, — призналась Карли, — но у меня нет твоего мужества. Я никогда не смогу отказаться от возможности контролировать ситуацию, выйти из зоны комфорта и безопасности и оказаться в уязвимой позиции, так как ты. Мне просто не хватит смелости. Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы предложить себя Катрин или одной из ее подруг... я просто поджимаю хвост. Я такая трусиха, никогда не смогу осуществить эти фантазии.
Карли смущенно отвела от меня глаза, глядя вниз, на свой напиток. Я подумала, что я была первой, кому она призналась в ее сабмиссивных фантазиях. Она выглядела смущенной, ей было явно не по себе. Мне стало понятно, что она подошла ко мне ища совет или утешение. Она не относилась ко мне как к вещи. Она разговаривала со мной как с подругой, которой можно доверять.
— Я не думаю, что вы трусиха, — сказала я, — я думаю, у вас достаточно мужества, хотя бы чтобы рассказать мне правду о своих чувствах.
— Серьезно? — спросила Карли, отрывая взгляд от своего бокала.
Отпуск. Часть вторая 
